И они совершенно правы! Какая уж тут литературная ценность, это исторически совершенно недостоверно?..Над пропастью во ржи
Модератор: Таша
-
Alice Lekter
- Малыш
- Сообщения: 49
- Зарегистрирован: 23 авг 2008, 20:24
-
Alice Lekter
- Малыш
- Сообщения: 49
- Зарегистрирован: 23 авг 2008, 20:24
14 глава,
часть 2
Как же здесь холодно. Я не догадалась нацепить на себя ещё хоть какую-нибудь тряпочку, а у варягов попросить было бы по меньшей мере нагло. Славе, по-моему, всё равно - хоть зной, хоть мороз, у него в глазёнках сплошное любопытство. Мы проходим к центру селения урман, они все как один молчат и странно смотрят на нас. Я уже со страхом неотрывно гляжу на своего переводчика и жду, чтоб он что-нибудь сказал. Заговорил. Понимать бы этот язык, а то, может, договариваются продать нас в рабство, а переведут совсем по-другому.
- Эй, ты... Как тебя там... Жура... вышк... вушк... В общем, поди сюда.
Это варяг так ко мне обращается. Что ж, мы люди смирные, приблизимся.
- Вот это Яркко, он тут главный. Я его знаю, надёжный человек, тебя в обиду не даст. Знакомьтесь. Женщина, это Яркко. Яркко, это жен... это Жур... Эээ...
- Я Журавушка, - внятно проговорила я, глядя прямо в глаза вождю племени. Сколько ему лет? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Столько не живут... Хотя... Я не знаю. Пышная ухоженная борода отливает рожью. Глаза умные, зеленоватого оттенка, как у меня. Шрамы и морщины... Доверять ему или нет?
Усы викинга зашевелились, и он пророкотал пару слов.
- Журавель, тебя тут будут звать Герд. Коротко и ясно. Тебе это понятно? - разъяснил варяг. Я растерянно посмотрела на одного, на другого, потом вздохнула и кивнула. Этот жест понял и урманин, его борода опять зашевелилась, и он начал что-то быстро говорить. Варяг перевёл:
- Вас возьмут жить здесь, если твой сын, который, как ты говоришь, хочет стать хорошим бойцом, победит мальчишку, которого выставят урмане.
Я улыбнулась. Ну, с мальчишкой Слава справится.
- Сынок, слушай, сейчас сюда позовут мальчика, ты должен будешь одолеть его.
- Да? Меня хотят проверить, насколько я сильный? С удовольствием! - обрадовался Слава.
Но моя улыбка быстро угасла. "Мальчишка" оказался рослым отроком лет одиннадцати, возвышающимся над семилетним Славой, как дракон над человечишкой...
- Ты и есть мой противник? - поразился мой сын, однако в его голосе была и львиная доля восторга. Естественно, отрок его не понял, но, не увидев в Славе враждебности, тоже улыбнулся. Я кинулась к Яркко, позабыв, что язык славян ему чужд, надеясь остановить неравную схватку, но викинг властным жестом отстранил меня и что-то рявкнул.
Отрок бросился на моего сына.
По-моему, потрясена была не я одна, но все, кто столпился вокруг, глядя на мальчиков. Слава ловко уходил от ударов, вприпрыжку перемещался вокруг противника и ни разу не начал дышать тяжело. Я и не подозревала, что он так умеет. Но, казалось, он умел это всегда. Опять ощущение, что он лишь вспоминает то, что знал когда-то очень, очень давно...
Самый большой шок был у публики, когда мой сын внезапно кинулся снизу на отрока, тот не успел ударить его, взмахнул руками и упал навзничь, а Слава придавил сапожками его ноги и взгромоздился сверху.
- Я победил! - радостно сообщил он.
Я взглянула на Яркко. Тот согласно склонил голову. Варяг-переводчик стоял столбом. Наверное, он до самого конца не верил, что мы на что-то способны.
Слава слез с противника и немедленно протянул ему открытую ладонь:
- Святослав.
Тот поглядел на моего сына снизу вверх, на его руку, потёр бок, тряхнул головой и протянул в ответ свою ладонь:
- Хуннар.
Это было понятно и без знания чужого языка.
Вождь опять заговорил, варяг перевёл:
- Он говорит, что будет учить вашего сына военному ремеслу, но с условием, что тот станет равным членом племени, изучит язык, станет одеваться как урманин и поклоняться урманским богам. Кстати, всё это касается и вас тоже.
Терять нечего. Удача смотрит на нас.
- Я согласна.
Варяг перевёл последнюю фразу Яркко:
- А дальше - как будет угодно Предназначению.
- Чему-чему?
- Думаю, он считает, что у вашего сына необычная судьба. Богам виднее. Всё, я выполнил вашу просьбу, добро пожаловать к викингам.
Варяг быстро отошёл от меня, уводя вождя в сторонку. Кажется, у них были какие-то свои дела и свой разговор. Не думаю, что нас со Славой специально повезли в это племя. Просто подбросили, ибо было по пути.
Теперь мне придётся объясняться знаками, прежде чем я смогу говорить на их языке... Но Славе вон и знаков хватает выше крыши. Он уходит всё дальше и дальше с этим Хуннаром, увлечённо называя по-новому знакомые предметы. У меня предчувствие, что эти двое подружатся накрепко.
- Это был сильнейший отрок в их племени, - пояснил ещё один варяг, прибывший сюда с нами, когда приблизился ко мне со спины.
Сильнейший... Разозлиться бы, но уж слишком я рада тому, что нас приняли.
Вождь отвернулся от собеседника и опять шагнул ко мне.
- Как зовут? - перевёл варяг, а вождь кивнул на Славу.
- Святослав.
Яркко вслушался в незнакомое слово, покачал головой и произнёс:
- Сигурд.
Отныне моего сына будут звать именно так.
часть 2
Как же здесь холодно. Я не догадалась нацепить на себя ещё хоть какую-нибудь тряпочку, а у варягов попросить было бы по меньшей мере нагло. Славе, по-моему, всё равно - хоть зной, хоть мороз, у него в глазёнках сплошное любопытство. Мы проходим к центру селения урман, они все как один молчат и странно смотрят на нас. Я уже со страхом неотрывно гляжу на своего переводчика и жду, чтоб он что-нибудь сказал. Заговорил. Понимать бы этот язык, а то, может, договариваются продать нас в рабство, а переведут совсем по-другому.
- Эй, ты... Как тебя там... Жура... вышк... вушк... В общем, поди сюда.
Это варяг так ко мне обращается. Что ж, мы люди смирные, приблизимся.
- Вот это Яркко, он тут главный. Я его знаю, надёжный человек, тебя в обиду не даст. Знакомьтесь. Женщина, это Яркко. Яркко, это жен... это Жур... Эээ...
- Я Журавушка, - внятно проговорила я, глядя прямо в глаза вождю племени. Сколько ему лет? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Столько не живут... Хотя... Я не знаю. Пышная ухоженная борода отливает рожью. Глаза умные, зеленоватого оттенка, как у меня. Шрамы и морщины... Доверять ему или нет?
Усы викинга зашевелились, и он пророкотал пару слов.
- Журавель, тебя тут будут звать Герд. Коротко и ясно. Тебе это понятно? - разъяснил варяг. Я растерянно посмотрела на одного, на другого, потом вздохнула и кивнула. Этот жест понял и урманин, его борода опять зашевелилась, и он начал что-то быстро говорить. Варяг перевёл:
- Вас возьмут жить здесь, если твой сын, который, как ты говоришь, хочет стать хорошим бойцом, победит мальчишку, которого выставят урмане.
Я улыбнулась. Ну, с мальчишкой Слава справится.
- Сынок, слушай, сейчас сюда позовут мальчика, ты должен будешь одолеть его.
- Да? Меня хотят проверить, насколько я сильный? С удовольствием! - обрадовался Слава.
Но моя улыбка быстро угасла. "Мальчишка" оказался рослым отроком лет одиннадцати, возвышающимся над семилетним Славой, как дракон над человечишкой...
- Ты и есть мой противник? - поразился мой сын, однако в его голосе была и львиная доля восторга. Естественно, отрок его не понял, но, не увидев в Славе враждебности, тоже улыбнулся. Я кинулась к Яркко, позабыв, что язык славян ему чужд, надеясь остановить неравную схватку, но викинг властным жестом отстранил меня и что-то рявкнул.
Отрок бросился на моего сына.
По-моему, потрясена была не я одна, но все, кто столпился вокруг, глядя на мальчиков. Слава ловко уходил от ударов, вприпрыжку перемещался вокруг противника и ни разу не начал дышать тяжело. Я и не подозревала, что он так умеет. Но, казалось, он умел это всегда. Опять ощущение, что он лишь вспоминает то, что знал когда-то очень, очень давно...
Самый большой шок был у публики, когда мой сын внезапно кинулся снизу на отрока, тот не успел ударить его, взмахнул руками и упал навзничь, а Слава придавил сапожками его ноги и взгромоздился сверху.
- Я победил! - радостно сообщил он.
Я взглянула на Яркко. Тот согласно склонил голову. Варяг-переводчик стоял столбом. Наверное, он до самого конца не верил, что мы на что-то способны.
Слава слез с противника и немедленно протянул ему открытую ладонь:
- Святослав.
Тот поглядел на моего сына снизу вверх, на его руку, потёр бок, тряхнул головой и протянул в ответ свою ладонь:
- Хуннар.
Это было понятно и без знания чужого языка.
Вождь опять заговорил, варяг перевёл:
- Он говорит, что будет учить вашего сына военному ремеслу, но с условием, что тот станет равным членом племени, изучит язык, станет одеваться как урманин и поклоняться урманским богам. Кстати, всё это касается и вас тоже.
Терять нечего. Удача смотрит на нас.
- Я согласна.
Варяг перевёл последнюю фразу Яркко:
- А дальше - как будет угодно Предназначению.
- Чему-чему?
- Думаю, он считает, что у вашего сына необычная судьба. Богам виднее. Всё, я выполнил вашу просьбу, добро пожаловать к викингам.
Варяг быстро отошёл от меня, уводя вождя в сторонку. Кажется, у них были какие-то свои дела и свой разговор. Не думаю, что нас со Славой специально повезли в это племя. Просто подбросили, ибо было по пути.
Теперь мне придётся объясняться знаками, прежде чем я смогу говорить на их языке... Но Славе вон и знаков хватает выше крыши. Он уходит всё дальше и дальше с этим Хуннаром, увлечённо называя по-новому знакомые предметы. У меня предчувствие, что эти двое подружатся накрепко.
- Это был сильнейший отрок в их племени, - пояснил ещё один варяг, прибывший сюда с нами, когда приблизился ко мне со спины.
Сильнейший... Разозлиться бы, но уж слишком я рада тому, что нас приняли.
Вождь отвернулся от собеседника и опять шагнул ко мне.
- Как зовут? - перевёл варяг, а вождь кивнул на Славу.
- Святослав.
Яркко вслушался в незнакомое слово, покачал головой и произнёс:
- Сигурд.
Отныне моего сына будут звать именно так.
Essseker...(c)"Зеркала"
Why so serious?(c)Joker
Why so serious?(c)Joker
-
Alice Lekter
- Малыш
- Сообщения: 49
- Зарегистрирован: 23 авг 2008, 20:24
15 часть
Для этой главы предусмотрено звуковое оформление - "Плач Журавушки". Это тут, песня Celtica.
Летит время быстрее копья, пронзившего Андрея. Сигурду пошла тринадцатая весна, он вымахал так, что со мной сравнялся в росте, рубаха на груди трещит по швам, а ведь мальчишка, ещё даже усы не пробились. Его очень уважают, он и силён, и разумен, мне порой кажется, что это он меня воспитывает, а не я его. Впрочем, на дурачества Сигурд с Хуннаром горазды. Например, однажды у меня состоялся серьёзный разговор с Яркко на тему, что двое отроков купали коней в реке, а заодно и сами купались, ясное дело, что нагишом. Пока они бултыхались, дети решили над ними подшутить и умыкнули их одежду с берега. В итоге два полностью обнажённых всадника остановили какого-то старика на дороге и представились Одином и Тором, то есть главными богами. Учитывая, что богам никто не мешает ходить в человечьем образе среди людей и никто им не мешает ходить в этом образе в чём мать родила, старик поверил. Безусые боги раздели его донага, позаимствовав одёжку и пообещав, что его возьмут в Вальгаллу на небеса за сие благодеяние. Обсуждая данный поступок моего сына и его друга, мы с Яркко под конец просто ухохатывались, да простят нам это Тор, Один и облапошенный старик.
А "сватовство" Сигурда? Ему правда нравится Гудрун, но в какой балаган он прератил своё чувство! Явился в дом Хуннара при полном параде, начал речь плести так, что Лелю и не снилось. Всё семейство, за исключением Хуннара, расселось вокруг оратора по лавкам и внимало ему в благоговейном молчании. Но в какой-то момент запас словесных извращений Сигурда иссяк, он замялся и вякнул:
- Ну, ты, это, в общем, подавай за меня свою сестру, Хуннар.
- Которую? - немедленно съязвил тот. Все четыре девочки заметно напряглись.
- В коричневом передничке... Или как он там называется... - буркнул Сигурд, пряча от Гудрун глаза. Та покраснела, в свою очередь, от радости и от злости на косноязычие потенциального жениха.
- Хорошо. Даже дам в приданое два прошлогодних пряника, - расщедрился Хуннар, - только ты мне поможешь завоевать сердце, руку и горячий пирог Брюнхгильд Прекрасной.
- Идёт. Пирог пополам, - быстро ответил Сигурд.
А затем последовал спектакль уже у Брюнхгильд, юной красавицы. Не сказать, чтоб она сильно нравилась Хуннару, но ответственность завоёвывать горячий пирог в её доме он смущённо возложил на Сигурда. Опосля различных приключений, в которые входила погоня с тряпкой за негодниками вокруг да около дома, Сигурд получил свою долю выпечки и честно отнёс половинку Гудрун, которая в это время бесилась от обиды. Незадачливый жених был прощён и даже получил поцелуй в щёку. Он очень не хотел мне это рассказывать, но за ещё один горячий пирог, только от меня, Сигурд заложил всю свою компанию вместе с сей историей. Компания второй выпечке была рада-радёхонька, мой сын снова разделил её на четверых.
Его жизнь весёлая, молодая, с песнями, плясками, играми и целой компанией друзей. Любимец племени, богов и Яркко. Лучший его ученик, говорит вождь, улыбаясь в бороду. И мой любимец тоже... Но, когда его ярко-синие глаза блистают на солнце, я всегда вспоминаю только одного человека. Одного-единственного. И мне сразу становится грустно.
По утрам я часто просыпаюсь в слезах. Меня лучше в это время не видеть. Заплаканная, непричёсанная, всхлипывающая, прижавшая колени к подбородку. Это зрелище мог спокойно вынести только один человек. Только один...
Раз за разом я выхожу на крышу своего дома, который стоит на берегу моря меж скал. Более уютного дома, который не продувается ветрами и до которого не долетают солёные брызги, мне не надо. Потому что только отсюда я могу постоянно видеть ту сторону и тот водный предел, за которым осталась родина. Родина с её изумрудной зеленью берёзок, с нескончаемым гамом и чвиканьем птиц, с её зноем и зимней позёмкой. С рожью, которую год за годом он взращивал, она умирала, а он воскрешал.
Я чувствую, как начинают сотрясаться плечи, я заглядываю вниз, смотрю на подножье скал, о которые разбиваются волны. А если шагнуть просто вперёд, взобравшись на парапет, и тоже разбиться?.. Живу - ради сына. Существую, точнее... Кому я нужна? Никому больше. Бессмысленное течение дней. Состарюсь, стану болезненной и совсем уж некрасивой, умру... Зачем тянуть, если можно уже сейчас? Как аукнется, так и откликнется. Кому был нужен Андрей - по-настоящему? Никому... Никому...
Но он не умирал!
Он верил!
Он надеялся...
Я воздела руки и начала невнятно выговаривать небесам то, что наболело на душе. Со стороны было похоже не то на песню, не то на воззвание, но больше всего - на плач...
- Ветер, ветер, могучий, буйный ветер! Что же ты так шумишь? Что ты в небе чёрные тучи вздымаешь и клубишь? Зачем крыльями своими возмутил реки, моря, зачем не подул так же свирепо в тот день, не заставил руку хазарина дрогнуть! Зачем усеял страхом нашу долю? Для чего развеял над рожью радость сердца моего?
Ты, солнце, которое я не вижу в сером небе - ты сияешь всем прекрасно и светло! Зачем ты ворогов проклятых в знойном поле не сожгло? Почему жаждой не наполнило их колчаны, не заставило опуститься луки, не кинулось им в глаза, чтоб не взвидели они нас!
Река, море, всякая водица - отдайте мне друга, чтобы я обняла его скорей, грустить перестала, вещих ужасов во сне не видала, чтоб, как сейчас, слёз не слала над морем в край смерти, в край, откуда никто ещё не возвра... ща...
Конец моей страстной речи потонул в рыданиях.
- Мама!
Узнаю этот звонкий голос...
- Это было так... так... У меня слов.
Мы разговариваем с ним на родном яызке, чтоб не забыть, что мы всё же славяне, а не урмане, но сейчас даже родной язык, кажется, не может выразить всех чувств моего сына.
- Мамочка... Не плачь... Я с тобой. Я никогда тебя не брошу одну. Я всегда буду защищать тебя, как это сделал бы отец. Я буду достойным его сыном, ведь правда?
- Правда... Ты уже очень, очень хороший мальчик, Славочк...чка...
- Знаешь, то, что ты тут говорила морю, ветру, рекам - это надо увековечить. Пожалуй, я сложу песню. Нет, сагу. Не очень длинную. На нашем с тобой родном языке сага будет "слово". О чём? Пока не знаю. Но твой плач там будет обязательно. И конец - счастливый! Обязательно счастливый, слышишь? Чтобы тебя порадовать.
- Спасибо, спасибо, родной...
***
Сегодня я стою на крыше не одна. Фенгир что-то говорит мне, но я слушаю вполуха. Мы довольно давно дружим. Он хороший урманин, обстоятельный и добросердечный. Платье, которое я ношу уже второй месяц, подарил мне он. Привёз, говорит, специально для меня из плаванья к иным берегам. Я слышала, что наши викинги там устроили небольшой погром, но с платьем не рассталась, даже если его сняли с какой-нибудь богатой девички под угрозой занесённой секиры. Что прежняя обладательница была богатая - не сомневаюсь. У бедных не хватило бы наглости нашить столько дорогих каменьев на шелковистую ткань, даже если бы они у них были.
- А знаешь, Герда, я слышал, как ты плакала тут не так давно.
Все зовут меня Герд, и только Фенгир - Герда. Мягче как-то звучит. Но я всё равно в душе Журавушка.
- Подслушивал?
- Нет, что ты... Хотя... Я решил зайти к тебе, но ты в это время стояла на крыше. А когда я всё услышал, потрясённый, вернулся восвояси. Решил, что лучше тебя не беспокоить со своими пустяками.
- Ничего страшного.
- Ты не понимаешь! Сколько вдохновения, сколько сердечной боли! Ты удивительная женщина, что умеешь так чувствовать.
- Мы все так чувствуем. Но молчим.
- А ты - нет!
- Я всё ещё как ребёнок.
- И очень милый ребёнок, скажу я тебе.
Я покраснела.
- Не надо... Мне давно такого не говорили.
- Милая, милая Герда, если тебе захочется, я буду говорить тебе это каждый день.
Каждый день!..
- Спасибо. Но ты чересчур добр ко мне.
- К тебе? Чересчур? Что ты. Я уже не мальчик, я побывал в разных крях, плавал на торговых кораблях на запад, на юг, ездил в другие племена. Но нигде не встречал такой женщины, как ты.
- Такой глупенькой?
- Почему ты себя так не любишь? Нет - такой несравненной!
- Только не говори, что я красавица.
- Если не хочешь - не буду. Но ты бесконечно милая, умная, душевная. Ты особенная.
- То же самое можно сказать и о тебе.
- Тогда выходи за меня, Герда...
Я ошалело посмотрела на него, быстро отвела взгляд, покраснела, все мысли перемешались. Вот это да... Меня зовут замуж! Не силой берут, не выдают, не сватают, а просто, по-человечески... Я всё ещё могу нравиться? Даже до такой степени, что у меня будет... Тёплый дом, заботливый муж, приёмный отец моему сыну - хотя Яркко уже не раз говорил, что считает Сигурда сыном, причём любимым... И, может быть, у Сигурда появится братик или сестричка. И я скончаюсь в окружении родных и любящих меня людей, а не на заплаканной холодной лавке, дожидаясь с кровавого боя сына, который уж никогда не вернётся домой с поля брани...
Я слабо и как-то глупо улыбнулась. Какая радужная перспектива... И вот проводник в такое будущее, передо мной. У него карие глаза и каштановые длинные волосы, он носит тёмную бороду, он хороший человек и умеет быть другом - почему бы мне не выйти за него и не продолжить нашу дружбу в ещё более крепком варианте?
Ветер налетел с моря, обвил меня вокруг стана, донёс до меня мой собственный плач. Я не люблю Фенгира. И что с того? Разве есть ещё какой-то путь для меня в этой жизни?
Ветер настойчиво подносит свою солёную ладошку к моему лицу, отчаянно пытаясь что-то показать мне. Я вдохнула и ощутила... боги, это запах ржи...
Он нёс его через океан, через долгие берега скал и сосен, нёс для меня, чтобы хоть сколько-нибудь ободрить. Это запах солнца, это запах бескрайних лугов и бабочек, которых я бросилась ловить, спрыгнув с телеги, это запах Его волос, чёрных, пушистых, от которых всегда веяло сразу и костром, и лесом, и парным молоком, и человеческой кожей, и Им, Им пахло, единственным, родным, вечным, бесконечным, ласковым, как весеннее солнце, преданным, как...
У меня в глазах стоят слёзы, сквозь них я смотрю на Фенгира и поднимаю руку с колечком, которое мне подарил Андрей уже после рождения Славы. Христиане, как он, обмениваются такими в знак верности.
- У меня уже есть муж.
- Герда, но он погиб!
- Для меня он навсегда останется живым.
- Послушай меня внимательно: он умер. Он был хорошим человеком, пускай не воином, но я уверен, что его взяли туда, где ему всегда будет хорошо, светло и радостно. Он смотрит на тебя оттуда, он хочет, чтоб ты была счастлива. Прошло уже столько лет, пора похоронить и боль, и память о твоём муже. Ты же сама рассказывала, что всегда сторонилась его, а поначалу он вообще был тебе неприятен. Мы с тобой взрослые люди, я твой друг, а кроме Сигурда, некому оберегать и защищать тебя.
- Фенгир, прости, я не выйду за тебя. Не могу. Оставь меня... Мне нужно побыть одной. И потом, однажды мы уедем. Я здесь ради сына. Он научится всему, чему сможет, у Яркко и других воинов, и мы пустимся в обратный путь, в родные берега.
- Неужели ты живёшь только ради Сигурда? Зачем ты похоронила и себя вместе с мужем?
Я сглотнула и высоко подняла голову. Редко у меня выпадает случай сделать это.
- А ты не знаешь? Каждая верная славянка поступила бы так.
- Но ты продолжаешь жить. Тогда или живи полностью, или умри по-настоящему. Прости, что так жёстко, но твои слова очень огорчают меня. Невозможно быть посередине, как птица, напружинившаяся для полёта. Или сидеть на земле, или лететь.
Я стиснула зубы. Если бы ты знал, Фенгир, сколько у меня связано воспоминаний со взлетающей птицей, с журавлём! Викинг развернулся и ушёл. Я посередине, я призрак, привидение... Что я наделала? Боги послали мне спасительную нить... А я...
Ветер погладил меня по рукам, по груди. Там под одеждой на шее висит крестик, который я попросила Сигурда выпилить для меня из дерева. Я приняла веру Андрея, хотя отучиться от старого очень тяжело.
Опять пахнуло рожью, словно на прощание. Как я хочу в родные края... Мы вернёмся, рожь славянская, обещаю. Он всегда будет лежать рядом со мной в твоих сияющих колосьях. Всегда.
Для этой главы предусмотрено звуковое оформление - "Плач Журавушки". Это тут, песня Celtica.
Летит время быстрее копья, пронзившего Андрея. Сигурду пошла тринадцатая весна, он вымахал так, что со мной сравнялся в росте, рубаха на груди трещит по швам, а ведь мальчишка, ещё даже усы не пробились. Его очень уважают, он и силён, и разумен, мне порой кажется, что это он меня воспитывает, а не я его. Впрочем, на дурачества Сигурд с Хуннаром горазды. Например, однажды у меня состоялся серьёзный разговор с Яркко на тему, что двое отроков купали коней в реке, а заодно и сами купались, ясное дело, что нагишом. Пока они бултыхались, дети решили над ними подшутить и умыкнули их одежду с берега. В итоге два полностью обнажённых всадника остановили какого-то старика на дороге и представились Одином и Тором, то есть главными богами. Учитывая, что богам никто не мешает ходить в человечьем образе среди людей и никто им не мешает ходить в этом образе в чём мать родила, старик поверил. Безусые боги раздели его донага, позаимствовав одёжку и пообещав, что его возьмут в Вальгаллу на небеса за сие благодеяние. Обсуждая данный поступок моего сына и его друга, мы с Яркко под конец просто ухохатывались, да простят нам это Тор, Один и облапошенный старик.
А "сватовство" Сигурда? Ему правда нравится Гудрун, но в какой балаган он прератил своё чувство! Явился в дом Хуннара при полном параде, начал речь плести так, что Лелю и не снилось. Всё семейство, за исключением Хуннара, расселось вокруг оратора по лавкам и внимало ему в благоговейном молчании. Но в какой-то момент запас словесных извращений Сигурда иссяк, он замялся и вякнул:
- Ну, ты, это, в общем, подавай за меня свою сестру, Хуннар.
- Которую? - немедленно съязвил тот. Все четыре девочки заметно напряглись.
- В коричневом передничке... Или как он там называется... - буркнул Сигурд, пряча от Гудрун глаза. Та покраснела, в свою очередь, от радости и от злости на косноязычие потенциального жениха.
- Хорошо. Даже дам в приданое два прошлогодних пряника, - расщедрился Хуннар, - только ты мне поможешь завоевать сердце, руку и горячий пирог Брюнхгильд Прекрасной.
- Идёт. Пирог пополам, - быстро ответил Сигурд.
А затем последовал спектакль уже у Брюнхгильд, юной красавицы. Не сказать, чтоб она сильно нравилась Хуннару, но ответственность завоёвывать горячий пирог в её доме он смущённо возложил на Сигурда. Опосля различных приключений, в которые входила погоня с тряпкой за негодниками вокруг да около дома, Сигурд получил свою долю выпечки и честно отнёс половинку Гудрун, которая в это время бесилась от обиды. Незадачливый жених был прощён и даже получил поцелуй в щёку. Он очень не хотел мне это рассказывать, но за ещё один горячий пирог, только от меня, Сигурд заложил всю свою компанию вместе с сей историей. Компания второй выпечке была рада-радёхонька, мой сын снова разделил её на четверых.
Его жизнь весёлая, молодая, с песнями, плясками, играми и целой компанией друзей. Любимец племени, богов и Яркко. Лучший его ученик, говорит вождь, улыбаясь в бороду. И мой любимец тоже... Но, когда его ярко-синие глаза блистают на солнце, я всегда вспоминаю только одного человека. Одного-единственного. И мне сразу становится грустно.
По утрам я часто просыпаюсь в слезах. Меня лучше в это время не видеть. Заплаканная, непричёсанная, всхлипывающая, прижавшая колени к подбородку. Это зрелище мог спокойно вынести только один человек. Только один...
Раз за разом я выхожу на крышу своего дома, который стоит на берегу моря меж скал. Более уютного дома, который не продувается ветрами и до которого не долетают солёные брызги, мне не надо. Потому что только отсюда я могу постоянно видеть ту сторону и тот водный предел, за которым осталась родина. Родина с её изумрудной зеленью берёзок, с нескончаемым гамом и чвиканьем птиц, с её зноем и зимней позёмкой. С рожью, которую год за годом он взращивал, она умирала, а он воскрешал.
Я чувствую, как начинают сотрясаться плечи, я заглядываю вниз, смотрю на подножье скал, о которые разбиваются волны. А если шагнуть просто вперёд, взобравшись на парапет, и тоже разбиться?.. Живу - ради сына. Существую, точнее... Кому я нужна? Никому больше. Бессмысленное течение дней. Состарюсь, стану болезненной и совсем уж некрасивой, умру... Зачем тянуть, если можно уже сейчас? Как аукнется, так и откликнется. Кому был нужен Андрей - по-настоящему? Никому... Никому...
Но он не умирал!
Он верил!
Он надеялся...
Я воздела руки и начала невнятно выговаривать небесам то, что наболело на душе. Со стороны было похоже не то на песню, не то на воззвание, но больше всего - на плач...
- Ветер, ветер, могучий, буйный ветер! Что же ты так шумишь? Что ты в небе чёрные тучи вздымаешь и клубишь? Зачем крыльями своими возмутил реки, моря, зачем не подул так же свирепо в тот день, не заставил руку хазарина дрогнуть! Зачем усеял страхом нашу долю? Для чего развеял над рожью радость сердца моего?
Ты, солнце, которое я не вижу в сером небе - ты сияешь всем прекрасно и светло! Зачем ты ворогов проклятых в знойном поле не сожгло? Почему жаждой не наполнило их колчаны, не заставило опуститься луки, не кинулось им в глаза, чтоб не взвидели они нас!
Река, море, всякая водица - отдайте мне друга, чтобы я обняла его скорей, грустить перестала, вещих ужасов во сне не видала, чтоб, как сейчас, слёз не слала над морем в край смерти, в край, откуда никто ещё не возвра... ща...
Конец моей страстной речи потонул в рыданиях.
- Мама!
Узнаю этот звонкий голос...
- Это было так... так... У меня слов.
Мы разговариваем с ним на родном яызке, чтоб не забыть, что мы всё же славяне, а не урмане, но сейчас даже родной язык, кажется, не может выразить всех чувств моего сына.
- Мамочка... Не плачь... Я с тобой. Я никогда тебя не брошу одну. Я всегда буду защищать тебя, как это сделал бы отец. Я буду достойным его сыном, ведь правда?
- Правда... Ты уже очень, очень хороший мальчик, Славочк...чка...
- Знаешь, то, что ты тут говорила морю, ветру, рекам - это надо увековечить. Пожалуй, я сложу песню. Нет, сагу. Не очень длинную. На нашем с тобой родном языке сага будет "слово". О чём? Пока не знаю. Но твой плач там будет обязательно. И конец - счастливый! Обязательно счастливый, слышишь? Чтобы тебя порадовать.
- Спасибо, спасибо, родной...
***
Сегодня я стою на крыше не одна. Фенгир что-то говорит мне, но я слушаю вполуха. Мы довольно давно дружим. Он хороший урманин, обстоятельный и добросердечный. Платье, которое я ношу уже второй месяц, подарил мне он. Привёз, говорит, специально для меня из плаванья к иным берегам. Я слышала, что наши викинги там устроили небольшой погром, но с платьем не рассталась, даже если его сняли с какой-нибудь богатой девички под угрозой занесённой секиры. Что прежняя обладательница была богатая - не сомневаюсь. У бедных не хватило бы наглости нашить столько дорогих каменьев на шелковистую ткань, даже если бы они у них были.
- А знаешь, Герда, я слышал, как ты плакала тут не так давно.
Все зовут меня Герд, и только Фенгир - Герда. Мягче как-то звучит. Но я всё равно в душе Журавушка.
- Подслушивал?
- Нет, что ты... Хотя... Я решил зайти к тебе, но ты в это время стояла на крыше. А когда я всё услышал, потрясённый, вернулся восвояси. Решил, что лучше тебя не беспокоить со своими пустяками.
- Ничего страшного.
- Ты не понимаешь! Сколько вдохновения, сколько сердечной боли! Ты удивительная женщина, что умеешь так чувствовать.
- Мы все так чувствуем. Но молчим.
- А ты - нет!
- Я всё ещё как ребёнок.
- И очень милый ребёнок, скажу я тебе.
Я покраснела.
- Не надо... Мне давно такого не говорили.
- Милая, милая Герда, если тебе захочется, я буду говорить тебе это каждый день.
Каждый день!..
- Спасибо. Но ты чересчур добр ко мне.
- К тебе? Чересчур? Что ты. Я уже не мальчик, я побывал в разных крях, плавал на торговых кораблях на запад, на юг, ездил в другие племена. Но нигде не встречал такой женщины, как ты.
- Такой глупенькой?
- Почему ты себя так не любишь? Нет - такой несравненной!
- Только не говори, что я красавица.
- Если не хочешь - не буду. Но ты бесконечно милая, умная, душевная. Ты особенная.
- То же самое можно сказать и о тебе.
- Тогда выходи за меня, Герда...
Я ошалело посмотрела на него, быстро отвела взгляд, покраснела, все мысли перемешались. Вот это да... Меня зовут замуж! Не силой берут, не выдают, не сватают, а просто, по-человечески... Я всё ещё могу нравиться? Даже до такой степени, что у меня будет... Тёплый дом, заботливый муж, приёмный отец моему сыну - хотя Яркко уже не раз говорил, что считает Сигурда сыном, причём любимым... И, может быть, у Сигурда появится братик или сестричка. И я скончаюсь в окружении родных и любящих меня людей, а не на заплаканной холодной лавке, дожидаясь с кровавого боя сына, который уж никогда не вернётся домой с поля брани...
Я слабо и как-то глупо улыбнулась. Какая радужная перспектива... И вот проводник в такое будущее, передо мной. У него карие глаза и каштановые длинные волосы, он носит тёмную бороду, он хороший человек и умеет быть другом - почему бы мне не выйти за него и не продолжить нашу дружбу в ещё более крепком варианте?
Ветер налетел с моря, обвил меня вокруг стана, донёс до меня мой собственный плач. Я не люблю Фенгира. И что с того? Разве есть ещё какой-то путь для меня в этой жизни?
Ветер настойчиво подносит свою солёную ладошку к моему лицу, отчаянно пытаясь что-то показать мне. Я вдохнула и ощутила... боги, это запах ржи...
Он нёс его через океан, через долгие берега скал и сосен, нёс для меня, чтобы хоть сколько-нибудь ободрить. Это запах солнца, это запах бескрайних лугов и бабочек, которых я бросилась ловить, спрыгнув с телеги, это запах Его волос, чёрных, пушистых, от которых всегда веяло сразу и костром, и лесом, и парным молоком, и человеческой кожей, и Им, Им пахло, единственным, родным, вечным, бесконечным, ласковым, как весеннее солнце, преданным, как...
У меня в глазах стоят слёзы, сквозь них я смотрю на Фенгира и поднимаю руку с колечком, которое мне подарил Андрей уже после рождения Славы. Христиане, как он, обмениваются такими в знак верности.
- У меня уже есть муж.
- Герда, но он погиб!
- Для меня он навсегда останется живым.
- Послушай меня внимательно: он умер. Он был хорошим человеком, пускай не воином, но я уверен, что его взяли туда, где ему всегда будет хорошо, светло и радостно. Он смотрит на тебя оттуда, он хочет, чтоб ты была счастлива. Прошло уже столько лет, пора похоронить и боль, и память о твоём муже. Ты же сама рассказывала, что всегда сторонилась его, а поначалу он вообще был тебе неприятен. Мы с тобой взрослые люди, я твой друг, а кроме Сигурда, некому оберегать и защищать тебя.
- Фенгир, прости, я не выйду за тебя. Не могу. Оставь меня... Мне нужно побыть одной. И потом, однажды мы уедем. Я здесь ради сына. Он научится всему, чему сможет, у Яркко и других воинов, и мы пустимся в обратный путь, в родные берега.
- Неужели ты живёшь только ради Сигурда? Зачем ты похоронила и себя вместе с мужем?
Я сглотнула и высоко подняла голову. Редко у меня выпадает случай сделать это.
- А ты не знаешь? Каждая верная славянка поступила бы так.
- Но ты продолжаешь жить. Тогда или живи полностью, или умри по-настоящему. Прости, что так жёстко, но твои слова очень огорчают меня. Невозможно быть посередине, как птица, напружинившаяся для полёта. Или сидеть на земле, или лететь.
Я стиснула зубы. Если бы ты знал, Фенгир, сколько у меня связано воспоминаний со взлетающей птицей, с журавлём! Викинг развернулся и ушёл. Я посередине, я призрак, привидение... Что я наделала? Боги послали мне спасительную нить... А я...
Ветер погладил меня по рукам, по груди. Там под одеждой на шее висит крестик, который я попросила Сигурда выпилить для меня из дерева. Я приняла веру Андрея, хотя отучиться от старого очень тяжело.
Опять пахнуло рожью, словно на прощание. Как я хочу в родные края... Мы вернёмся, рожь славянская, обещаю. Он всегда будет лежать рядом со мной в твоих сияющих колосьях. Всегда.
Essseker...(c)"Зеркала"
Why so serious?(c)Joker
Why so serious?(c)Joker
-
Драко
- Шлёхухоль-Гыхухоль
- Сообщения: 6074
- Зарегистрирован: 12 мар 2008, 18:01
- Откуда: Мистралия
- Контактная информация:
Разве для литературного произведения историческая точность - это такой уж грех?
ЛИтература - это плод фантазии автора.
Если в нем есть ценные мысли, есть есть какая-то мораль и своя "изюминка", то он не муть, никак нет. И не правы те форумчане, которые так окрестили произведение.
РАзве фэнтэзи - это муть? А фантастика, где пишется то, чего нет на самом деле и, зачастую - НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Ну , я думаю, Алиса и сама это все прекрасно понимает...
ЛИтература - это плод фантазии автора.
Если в нем есть ценные мысли, есть есть какая-то мораль и своя "изюминка", то он не муть, никак нет. И не правы те форумчане, которые так окрестили произведение.
РАзве фэнтэзи - это муть? А фантастика, где пишется то, чего нет на самом деле и, зачастую - НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Ну , я думаю, Алиса и сама это все прекрасно понимает...
-
Тетя Алиса
- Serpentarius
- Сообщения: 2236
- Зарегистрирован: 18 апр 2008, 21:54
сериал ПРЕЛЕСНЫЙ 
-
Alice Lekter
- Малыш
- Сообщения: 49
- Зарегистрирован: 23 авг 2008, 20:24
-
Alice Lekter
- Малыш
- Сообщения: 49
- Зарегистрирован: 23 авг 2008, 20:24
16 глава, 1 часть
Музыкально оформление: Terasbetoni - Vaadimme metallia, Terasbetoni - Sotureille. Скачать.
Поглядите на моего сына. Борода растёт, волос - золотая грива, ростом вымахал на две головы выше меня, а грудь - не обхватишь. И ему всего-навсео пятнадцатая весна минула. Впрочем, есть и второй такой богатырь - Хуннар, конечно же. Они с Сигурдом не разлей вода.
Думаете, я не намекала сыну, что гладко выбритый мужчина выглядит привлекательнее? Разумеется. А он мне в ответ: "Борода - признак мужественности". И точка. Гудрун, его ладе, вроде бы нравится... Не представляю, как они расстанутся. Ведь мы уезжаем обратно на славянские земли. Сигурд обещал девушке, что, как только обустроится, вернётся за ней... И заживём мы втроём.
В честь нашего отбытия урмане устроили празденство. Вроде бы даже осень ещё толком не началась, но снег здесь уже выпал и похолодало... Посему молодёжь развела костры, подбавила жару, песни, пляски, игры... Мой сын знатен ещё и как певец. Голос у него сильный, уверенный, красивый. Как у Леля? Совсем нет... У Леля был высокий, когда он пел, а... а Андрей вообще не умел петь... Но у Андрея... был такой низкий голос, тоже очень красивый... Мягкий и ласковый, как... Нет. Нет такой вещи. Не знакома она мне.
Снег слетает с подмёрзшей земли, деревья трясутся, огонь под хоровые крики подпрыгивает к луне. Сигурд и Хуннар отплясывают под руку в самом центре. Хуннар поедет с нами на нашу родину, хочет то и сё повидать, проверить, насколько хорошо обучился от друга славянскому языку, да и ещё какие-то цели у него есть, но эти двое мне не рассказывают. Обидно даже.
Я сижу поодаль на стволе поваленного дерева и грустнею на глазах. Глядя на этот праздник жизни и веселья, начинаешь думать, что ты уже, верно, совсем старуха, а тем паче никогда тебе больше не носиться с товарками в венке по лесу под визги и хохот, никогда из-за цветущей вишни, усыпанный нежными лепестками, не выйдет вдруг синеглазый человек, не поймает с ходу в объятия, не поцелует в кончик носа и не улыбнётся ласково...
- Мама заскучала, - тихо сказал Сигурд Хуннару.
- Да, что-то она совсем сникла, - согласился он озабоченно.
- Что бы такое сделать...
- Спросишь тоже. Спой для неё, великий и ужасный, - улыбнулся Хуннар, чуть не попал под оплеуху моего сына и, смеясь, отбежал в сторонку.
Святослав-Сигурд приблизился ко мне и, набрав в грудь воздуха, произнёс:
- Мама! Это для меня было и остаётся самое родное, самое дорогое слово. Боги подсказали его мне, так они сами называют своих матерей высоко в небесах. Сколько ты сделала для меня, какой заботой и лаской окружила - не передать мне жалкими словами. Вовек не забуду, и ты никогда не забывай, что я очень люблю тебя, что всегда, где бы я ни находился, душой я вместе с тобой, я рядом, ты не одна, ты очень любима и очень нужна мне. А сейчас я хочу спеть для тебя песню на нашем с тобой родном языке. Помнишь, как я обещал сложить её после того, как слышал, что ты говорила ветру и рекам на крыше нашего дома? Я сложил. Внемли же мне, прошу тебя.
Я растерянно улыбалась, руки, скромно сложенные на коленях, мелко дрожали. Целая песня - для меня?! И ещё он сказал только нужные слова, и я ободрилась, и я прямо-таки читаю на лицах других женщин разные чувства, говорящие об одном: "До чего же чудесный у тебя сын".
Хуннар вынес гусли, бытовавшие прежде на стене дома вождя как искусно сделанный трофей. Сигурд провёл по струнам и в голос с гуслями начал петь сильно, раскатисто и бесконечно замечательно о князе Игоре, выходящем в поход на хазар в одиночку, о первой битве и победе, о второй битве и гибели всего войска, о пленении прекрасного князя, о том, как его брату снится вещий сон и тот собирает всех-всех, кого можно, чтоб вызволить Игоря, о том, наконец, как плачет на городской стене жена его, Ярославна... И о том, как князь возвращается домой...
Я не сдержалась и заплакала, когда Сигурд дошёл до Ярославны. Она почти слово в слово повторяла меня. Господи, какая же она счастливая, Игорь уже в родных краях, он вот-вот покажется на пороге терема и откроет для любимой жены объятья... Слава закончил и опустился передо мной на колени.
- Грусть рано или поздно пройдёт, мама. Я сделаю всё, чтоб ты была весела и ничто не напоминало тебе о том чёрном дне. Но тоска не изгладится никогда. Ты замечательная женщина, что умеешь так любить. Не все, далеко не все сохранили бы верность мужу после его смерти, не говоря о том, что некоторые гуляют от него и при жизни. Твой образ я воспою ещё во многих песнях, о, все услышат о тебе и узнают, что есть на земле славянской такие жёны и матери. Завтра мы отплываем далеко, благослови же всех, кто здесь есть и кого тут нет. Мне кажется, когда-то ты была богиней на небесах...
Сумрак. И мало кто разглядит, что я пунцовею от смущения. Я протягиваю руку и велю, чтобы Сигурд поднялся с колен.
- Ты... Я тебя очень люблю и всегда любила, ты сынок мой долгожданный, желанный, единственный. Ты такой хороший, я так рада, на душе у меня теперь легко и привольно. Для меня ты всегда будешь просто моим мальчиком, даже когда бороду твою тронет седина и явятся на свет твои внуки. И ты, Хуннар, очень хороший мальчик... И вы все... Такие хорошие люди! Я вам благодарна. Вы приютили нас... Благослови вас боги, богатый улов в ваши сети, попутный ветер в паруса, пусть будут теплы и изобильны дома, а пути странствий - легки и удачливы.
У меня в голосе слёзы, но это от восторга, а не от печали. Хуннар стоит всего в трёх шагах от меня, за спиной Славы, и я вижу, что он тоже растрогался.
Люди благодарят меня, загудели, тоже желают счастья, удачи, всего на свете в ответ... Надеюсь, Господь услышит их.
Хуннар улыбнулся и сказал:
- Ну раз если я такой хороший мальчик, Герд, позволь мне называться твоим сыном. Ты же знаешь, что моя мать умерла ещё до вашего появления у нас... А я был бы горд стать Сигуруду братом, и тем более - твоим чадом.
- Конечно, дорогой мой, с радостью.
Статный парень шагул ко мне, наклонил голову с каштановыми волосами. Я поцеловала его в макушку, пахнущую травяным настоем. Викинги, пожалуй, даже чистоплотнее славян хотя бы одном - они очень следят за своими волосами, и каждый воин несёт с собой в поход не только меч или секиру, но обязательно и гребень, и маленькое медное зеркальце... Потом я поцеловала его в лоб и заглянула в чёрные глаза с пушистыми ресницами. Хуннар, ты прекрасный человек, но своего сына я всё равно люблю больше всех... Хотя никогда не стану говорить тебе этого. Будьте же братьями и мне - сыновьями. Вот уже и целая семья у меня. До чего сегодня хороший день!..
Музыкально оформление: Terasbetoni - Vaadimme metallia, Terasbetoni - Sotureille. Скачать.
Поглядите на моего сына. Борода растёт, волос - золотая грива, ростом вымахал на две головы выше меня, а грудь - не обхватишь. И ему всего-навсео пятнадцатая весна минула. Впрочем, есть и второй такой богатырь - Хуннар, конечно же. Они с Сигурдом не разлей вода.
Думаете, я не намекала сыну, что гладко выбритый мужчина выглядит привлекательнее? Разумеется. А он мне в ответ: "Борода - признак мужественности". И точка. Гудрун, его ладе, вроде бы нравится... Не представляю, как они расстанутся. Ведь мы уезжаем обратно на славянские земли. Сигурд обещал девушке, что, как только обустроится, вернётся за ней... И заживём мы втроём.
В честь нашего отбытия урмане устроили празденство. Вроде бы даже осень ещё толком не началась, но снег здесь уже выпал и похолодало... Посему молодёжь развела костры, подбавила жару, песни, пляски, игры... Мой сын знатен ещё и как певец. Голос у него сильный, уверенный, красивый. Как у Леля? Совсем нет... У Леля был высокий, когда он пел, а... а Андрей вообще не умел петь... Но у Андрея... был такой низкий голос, тоже очень красивый... Мягкий и ласковый, как... Нет. Нет такой вещи. Не знакома она мне.
Снег слетает с подмёрзшей земли, деревья трясутся, огонь под хоровые крики подпрыгивает к луне. Сигурд и Хуннар отплясывают под руку в самом центре. Хуннар поедет с нами на нашу родину, хочет то и сё повидать, проверить, насколько хорошо обучился от друга славянскому языку, да и ещё какие-то цели у него есть, но эти двое мне не рассказывают. Обидно даже.
Я сижу поодаль на стволе поваленного дерева и грустнею на глазах. Глядя на этот праздник жизни и веселья, начинаешь думать, что ты уже, верно, совсем старуха, а тем паче никогда тебе больше не носиться с товарками в венке по лесу под визги и хохот, никогда из-за цветущей вишни, усыпанный нежными лепестками, не выйдет вдруг синеглазый человек, не поймает с ходу в объятия, не поцелует в кончик носа и не улыбнётся ласково...
- Мама заскучала, - тихо сказал Сигурд Хуннару.
- Да, что-то она совсем сникла, - согласился он озабоченно.
- Что бы такое сделать...
- Спросишь тоже. Спой для неё, великий и ужасный, - улыбнулся Хуннар, чуть не попал под оплеуху моего сына и, смеясь, отбежал в сторонку.
Святослав-Сигурд приблизился ко мне и, набрав в грудь воздуха, произнёс:
- Мама! Это для меня было и остаётся самое родное, самое дорогое слово. Боги подсказали его мне, так они сами называют своих матерей высоко в небесах. Сколько ты сделала для меня, какой заботой и лаской окружила - не передать мне жалкими словами. Вовек не забуду, и ты никогда не забывай, что я очень люблю тебя, что всегда, где бы я ни находился, душой я вместе с тобой, я рядом, ты не одна, ты очень любима и очень нужна мне. А сейчас я хочу спеть для тебя песню на нашем с тобой родном языке. Помнишь, как я обещал сложить её после того, как слышал, что ты говорила ветру и рекам на крыше нашего дома? Я сложил. Внемли же мне, прошу тебя.
Я растерянно улыбалась, руки, скромно сложенные на коленях, мелко дрожали. Целая песня - для меня?! И ещё он сказал только нужные слова, и я ободрилась, и я прямо-таки читаю на лицах других женщин разные чувства, говорящие об одном: "До чего же чудесный у тебя сын".
Хуннар вынес гусли, бытовавшие прежде на стене дома вождя как искусно сделанный трофей. Сигурд провёл по струнам и в голос с гуслями начал петь сильно, раскатисто и бесконечно замечательно о князе Игоре, выходящем в поход на хазар в одиночку, о первой битве и победе, о второй битве и гибели всего войска, о пленении прекрасного князя, о том, как его брату снится вещий сон и тот собирает всех-всех, кого можно, чтоб вызволить Игоря, о том, наконец, как плачет на городской стене жена его, Ярославна... И о том, как князь возвращается домой...
Я не сдержалась и заплакала, когда Сигурд дошёл до Ярославны. Она почти слово в слово повторяла меня. Господи, какая же она счастливая, Игорь уже в родных краях, он вот-вот покажется на пороге терема и откроет для любимой жены объятья... Слава закончил и опустился передо мной на колени.
- Грусть рано или поздно пройдёт, мама. Я сделаю всё, чтоб ты была весела и ничто не напоминало тебе о том чёрном дне. Но тоска не изгладится никогда. Ты замечательная женщина, что умеешь так любить. Не все, далеко не все сохранили бы верность мужу после его смерти, не говоря о том, что некоторые гуляют от него и при жизни. Твой образ я воспою ещё во многих песнях, о, все услышат о тебе и узнают, что есть на земле славянской такие жёны и матери. Завтра мы отплываем далеко, благослови же всех, кто здесь есть и кого тут нет. Мне кажется, когда-то ты была богиней на небесах...
Сумрак. И мало кто разглядит, что я пунцовею от смущения. Я протягиваю руку и велю, чтобы Сигурд поднялся с колен.
- Ты... Я тебя очень люблю и всегда любила, ты сынок мой долгожданный, желанный, единственный. Ты такой хороший, я так рада, на душе у меня теперь легко и привольно. Для меня ты всегда будешь просто моим мальчиком, даже когда бороду твою тронет седина и явятся на свет твои внуки. И ты, Хуннар, очень хороший мальчик... И вы все... Такие хорошие люди! Я вам благодарна. Вы приютили нас... Благослови вас боги, богатый улов в ваши сети, попутный ветер в паруса, пусть будут теплы и изобильны дома, а пути странствий - легки и удачливы.
У меня в голосе слёзы, но это от восторга, а не от печали. Хуннар стоит всего в трёх шагах от меня, за спиной Славы, и я вижу, что он тоже растрогался.
Люди благодарят меня, загудели, тоже желают счастья, удачи, всего на свете в ответ... Надеюсь, Господь услышит их.
Хуннар улыбнулся и сказал:
- Ну раз если я такой хороший мальчик, Герд, позволь мне называться твоим сыном. Ты же знаешь, что моя мать умерла ещё до вашего появления у нас... А я был бы горд стать Сигуруду братом, и тем более - твоим чадом.
- Конечно, дорогой мой, с радостью.
Статный парень шагул ко мне, наклонил голову с каштановыми волосами. Я поцеловала его в макушку, пахнущую травяным настоем. Викинги, пожалуй, даже чистоплотнее славян хотя бы одном - они очень следят за своими волосами, и каждый воин несёт с собой в поход не только меч или секиру, но обязательно и гребень, и маленькое медное зеркальце... Потом я поцеловала его в лоб и заглянула в чёрные глаза с пушистыми ресницами. Хуннар, ты прекрасный человек, но своего сына я всё равно люблю больше всех... Хотя никогда не стану говорить тебе этого. Будьте же братьями и мне - сыновьями. Вот уже и целая семья у меня. До чего сегодня хороший день!..
Essseker...(c)"Зеркала"
Why so serious?(c)Joker
Why so serious?(c)Joker
-
Alice Lekter
- Малыш
- Сообщения: 49
- Зарегистрирован: 23 авг 2008, 20:24
-
Тетя Алиса
- Serpentarius
- Сообщения: 2236
- Зарегистрирован: 18 апр 2008, 21:54
-
Пиковая дама
- Подросток
- Сообщения: 225
- Зарегистрирован: 01 авг 2008, 20:02
- Контактная информация:
Alice Lekter, у вас бесспорно талант к описанию и фотканью скринов! 
Даже не верится, что скрины сделаны в Sims 2, герои как настоящие!
Я тут пролистывала другой форум и наткнулась на такой же сериал. Хотелось бы убедиться, это вы его разместили или кто-то сплагиатил. Вот ссылка. Если что, извините за ложную тревогу.
Даже не верится, что скрины сделаны в Sims 2, герои как настоящие!Я тут пролистывала другой форум и наткнулась на такой же сериал. Хотелось бы убедиться, это вы его разместили или кто-то сплагиатил. Вот ссылка. Если что, извините за ложную тревогу.
У кого-то в моём возрасте уже амбиции, характер и стимулы, а у меня только лень, хороший аппетит и дурные привычки.(с)
Читала все главы вчера и сегодня и пока читала на моментах где всё хорошо я радовалась,как будто я там,а когда грустные моменты у меня был комок в горле и слёзы в глазах.Блин,да я так не переживалала,когда МУ-МУ читала 
Просто великолепно!!!! 
Спасибо большое за такой рассказ,очень жду продолжения.И очень хочется чтоб Андрей как-то "воскрес",ну даже не знаю как,но очень хочется 
Просто великолепно!!!! Спасибо большое за такой рассказ,очень жду продолжения.И очень хочется чтоб Андрей как-то "воскрес",ну даже не знаю как,но очень хочется 