Сергей поднимался по лестнице. Ступени её не были предназначены для громоздкой коляски, и парень правой рукой упирался в стену, а левой - в перила и перемещался только при помощи рук, волоча ещё под собой прицепленную за пояс инвалидную коляску. Под тенниской, в которую он облачился сегодня, вздулись нехилые мышцы, и Наташа, стоя наверху лестницы, любовалась им. Какой он сильный, а с виду не скажешь... И ведь она всегда мечтала... о таком парне, чтобы он её нашёл... Но никогда даже подумать не могла, что он будет безногий. Никогда! Да, бледность, вечная усталая тоска взгляда - всё можно поменять. А вот чтобы ноги отросли заново... Инвалид. Всю жизнь в доме. Его надо опекать, он же беспомощный. Хотя... Сергей не позволил бы себя обхаживать. Он записался бы в какое-нибудь общество людей с ограниченными возможностями, собирался с ними на площадках и во дворах играть в специальный футбол и в шахматы, двигался бы беспрестанно, что-то делал, как и сейчас - жил бы, жил изо всех сил... Да. Он не любит, когда его жалеют. Он понимает свою ущербность, но не собирается мириться с ней. Мастер на все руки, умеет многое из того, что обходят издалека инфантильные современные парни. Такой и дом построит, и дерево посадит, и... сына родит... Наташа покраснела, сощурилась и поглядела на Серёжу, как лиса - на слишком высоко висящий виноград.
И ведь именно он её нашёл - сам! Не кого-нибудь, а её. И позвал к себе. И запер. А если бы она оказалась истеричной стервой? Наверное, он верил ей и в неё. Странный он всё-таки мальчишка. И пальцем её не тронул. С какой-то стороны, это даже жалко...
Наташа фыркнула и втянула Сергея в коридор наверху лестницы. Они теперь по вечерам собирались втроём с ноутбуком у неё в комнате, смотрели фильмы и слушали музыку: Нате было страшно одной. Ей почему-то всё время чудилось, что кто-то ходит прямо за окном... Несмотря на то, что это третий этаж, а высота вообще не меньше пятого. Пускай она теперь и уверила себя, что покойники в доме ей приснились, Наташа до дрожи боялась опять услышать Голос. Он никогда к хорошему не приводит.
Сегодня они смотрели какой-то жутко романтичный фильм - по инициативе Наташи, конечно же. Под конец она безутешно рыдала, уткнувшись Сергею в спину, и промочила ему сверху всю тенниску. Но парень уже привык и стоически стерпел.
Заканчивалась зима, была рання, всё ещё студёная весна, о чём Наташа могла судить по обледеневшей раме своего окна. Ей больше не было скучно и грустно, она не променяла бы Серёжу и на целый мир. Ната почему-то была уверена, что опасения юноши выйти из дома - просто давно укоренившийся страх, и однажды он, ободрённый её поддержкой, наберётся смелости и покинет этот дом навсегда.
Нет, он правда всё умеет. Люди не смогут не оценить его ума и эрудиции! И он непременно получит замечательную работу. Потому что она будет с ним. Она его талисман.
Близился Наташин день рождения. Она выпросила у Серёжи ткани - хорошей, красивой ткани, и ниток, и всяких мелочей, и стала шить платье. Оно не было длинным, всего лишь по колено, потому что ткани было мало - всё, на что у него хватило денег. Позже девушка обнаружила, что исчезло любимое Серёжино печенье и он почти перестал пить своё любимое кофе - он экономил на всём, лишь бы Наташа была счастлива и её улыбка согревала его холодное неприветливое жилище. И у Наташи ныло сердце, она слонялась по дому и всё выдумывала, что бы подарить Сергею взамен платья. В конце концов она лукаво улыбнулась сама себе и решила, что подарит ему поцелуй. Только боязно, вдруг он испугается или отстранится... Вот ведь парень не робкого десятка, а общаться с девушками не умеет. Недаром он тут в одиночестве всю юность провёл... Поразительно, что извращенцем не стал. Для этого нужен был очень сильный характер...
И вот настал торжественный момент, когда платье было изготовлено. Ната тут же его надела и побежала в ванную красоваться. Но зеркальце было крохотным, и его еле-еле хватало для того, чтобы прилично причесаться и почистить зубы, но оно совершенно не годилось для примерки и отладки платья.
Наталья родилась в ночь с одного числа на другое, и они с Сергеем решили отмечать её день рождения при свечах, с конфетами и её любимыми кино. В утро торжественного дня она накрасилась, завила волосы, сделала причёску, но, снова надев платье, поняла, что не будет чувствовать себя красивой, пока не разглядит себя в зеркале в полный рост.
Серёжа сказал, что такого зеркала у него нет, и Ната принялась напряжённо вспоминать, где же оно могло быть. Что-то ускользало от памяти. Висело на стене? Нет, вовсе нет. Может, какая-нибудь уборная, туалетная? Туалетный столик? Опять не то... А может, висело на двери? Или... на дверце? Дверце чего? Шкафа? Серванта?
Шкаф-купе! Озарение наступило внезапно. Комната с тёмными обоями, угрюмая комната с громоздкой мебелью в старинном стиле. А прямо напротив дверного проёма - большущее удобное зеркало. В нём видно всё, с ног до головы, и даже половину комнаты.
И Наташа отправилась туда, дабы завершить свой туалет.
Смеркалось. Сергей уже зажигает свечи, он здесь. То есть уже там, за поворотом, ещё за одним поворотом, всё дальше и дальше... Но в доме же! Она не одна. Просто отчего-то снятся дурные сны. И ничего страшного быть не может. Это же просто дом. Пустой. Мёртвый. Совершенно пустой, если не считать Нату и Сергея. Он не может думать и следить за ней...
Она обернулась, тряхнула головой, отгоняя фантазии и вымышленных призраков. Действительно - пусто. И до единого кусочка обоев всё кругом равнодушно к ней. Вот она и обернулась, вот и убедилась, что ничего страшного. Ну не может же дом притворяться равнодушным?
Она фыркнула, мысленно высмеивая себя.
Вот и та самая комната. Наташа поспешно вбежала. Сердце колотится. Ничего нет. И никого. Какое счастье! Зеркало! И ведь с ней ничего не случилось по дороге. Спокойно, Наташа, видишь - бояться напрасно, глупо бояться...
В комнате стоял какой-то странный, мрачный и безжалостный сумрак. Предметы хранили угрюмую тишину. Лампа светила тускло, жидко, безвкусно.
Но взгляд Наташи приковывало зеркало, и она устремилась к нему.
О да, это замечательно! Она отражается вся. Покрутилась, коснулась стекла - чудесно, оно ещё и поворачивается. Можно оглядеть себя со всех сторон, чтобы быть безупречной Феей Серёжи.
Девушка повеселела. Комната онемела, глядя на неё, и смежила свои веки, становясь всё более и более равнодушной.
Наташа повернула зеркало. Вот теперь она чувствует себя в своей тарелке. Переступила несколько шажков, откинулась. Зеркало сдвинулось с места опять.
Тускло блестнуло и отразило.
Этого не было.
Он за её плечом.
Так близко, что можно ощутить его дыхание. Но ничего не ощущается.
И жрёт её взглядом.
Он протянул руку к голой спине Наташи. Его зрачки расширились, ноздри раздулись, рот приоткрылся. Его пальцы задрожали над кожей девушки.
- На тебе... её платье... - хрипло выдохнул он.
Вопль. Наташин вопль. Стекло задрожало, её лицо в зеркале потекло куда-то вниз. Его - исказилось в гримасе мучения, переходящего в свирепость. Его чёрные зрачки всё расширялись и расширялись, хотя дальше было некуда. Они затопили радужку, глаз, лицо.
Мрак выцарапался из углов, пополз по дверцам шкафа-купе, склизкими лапками пробежал по голым ногам, спине, шее.
Наташа завизжала, закрыла руками голову, метнулась в сторону, стараясь не задеть того, кто стоит за её спиной, не притронуться к нему. Ударилась о комод, со шкафчика рядом посыпались с бездушным треском какие-то мелкие вещи. Команата не поднимала век. Ей было всё равно. Лишь бы ничего этого не видеть.
Девушка была в ней одна.
И она бежала, бежала, бежала прочь.
Она его не видит не потому, что его нет.
Он есть. Просто он не хочет, чтобы его видели.
Но сам на неё смотрит. Беспрестанно.
Он её не оставит.
Ему всё равно. Ему нет дела до её страха и боли.
Это такая игра...
И это мысли девушки, бегущей всё быстрей и быстрей по жёлтым пустынным коридорам, которые так же смежили веки и не внимают её всхлипам и срывающемуся дыханию.
На стенах повсюду картины.
На картинах - люди.
И у них всех есть глаза.
И они все на неё смотрят...
Наташа влетела в гостиную, к Сергею, её колотило, ноги заплелись, она упала, тут же подползла по полу к юноше, обняла ту часть его ног, которая уцелела, вся сжалась.
Здесь нет картин, и никто на неё не глядит с таким кровожадным вниманием... И Он тоже... Он так смотрит, как будто уже убивал её раньше...
А вдруг он опять стоит за спиной?!
Наташа завозилась, глянула через плечо, вцепилась Серёже в рубашку на груди, вскарабкалась вверх, к нему на колени, вся прижалась к его телу, как будто стараясь спрятаться внутрь юноши, в единственное надёжное место в этом доме. Она тряслась с головы до пят и беззвучно плакала, свернувшись клубочком.
В стекло окон застучал холодный весенний дождь, пожалуй, первый или второй в этом году. Серёжа целовал её лоб, щёки, губы, но Наташа всё тихонько раскачивалась из стороны в сторону и вздрагивала на каждом всхлипе. Он спрашивал, что случилось, но она молчала. Прошла минута, другая. Сердце отсчитывало мгновения вместе с часами в серванте. Девушка потянулась к тёплым губам парня, безотчётно приникла к ним в ответ. Он гладил её по спине, по волосам, по её лицу размазывал тушь и слёзы.
Сергей больше ничего не спрашивал. Наташа затихла. Парень не отпускал её, обняв за спиной и прижав к себе. Его ладони, касающиеся голых лопаток девушки, подрагивали. Он был почти счастлив. Ему было не всё равно.
И бывает так, что читают люди с большим опозданием, или вовсе ничего не пишут 
Страшно аж жуть...Высшая похвала автору!
