3.46.3. Мигель.
Вот наградил бог сестрицей! Девчонки вообще такие странные существа, а эта особенно. То лапочка-милашка-пушистик, а то, как сегодня – змеища-крокодил. Чтобы вывести из себя нашего вечно добродушного папочку-пофигиста, это еще суметь надо. А чтобы он так орал… я сроду не слышал.
Но перепугалась она, надо думать, круто! Из дома вылетела быстрей меня и пулей пронеслась мимо, прямо по снегу
А я направился знакомым маршрутом вокруг озера к таверне и дальше, мимо укутанных снегом домиков и лавочек, пока не дошел до небольшого парка, где и находились разрекламированные площадки для зимних видов спорта. Сестра уже была здесь и старательно лепила снеговика.
Я прошел мимо, делая вид, что незнаком с этой противной девчонкой. Но ее слова продолжали звучать в голове: "Пельмень... Толстый и неуклюжий... Ничего у него не получится, только шею свернет".
А что я могу, если у меня телосложение такое? Мама мне объясняла, что это у нас наследственное, от ее папы Ксавье нам с ней досталось, и она всю жизнь с полнотой борется, как она говорит, с переменным успехом. Но это не мешает папе ее любить.
Я даже представить себе не мог, что в этот самый момент папа как раз демонстрировал свои чувства, а мама на них отвечала.
Мои мысли были по-прежнему заняты злыми словами, брошенными мне сестрой за завтраком. Да, со спортом я не дружу, как бы папа ни старался меня к нему приохотить, и несмотря на всех своих спортивных предков, о которых рассказывала мама. Но я не трус и докажу этой дуре, что могу научиться кататься на сноуборде.
Ой, это что, он самый и есть? Трек для сноуборда? Мамочки, какой высокий!
Только самому себе я мог признаться, как мне было страшно взбираться вверх по лестнице с доской под мышкой. Впору было повернуть назад и забыть о своем опрометчивом желании научиться кататься, но я не собирался давать повод Лее и дальше насмехаться надо мной. Я встал на доску, глубоко вздохнул и крепко зажмурился. А потом с воплем понесся вниз по склону.
- Ааааааа! - то, что сначала было криком ужаса, внезапно превратилось в крик восторга и неподдельного счастья. Оказывается, это реально здорово - мчаться с горы, ощущая в ушах свист ветра, наслаждаясь свободой и легкостью, которыми обладают лишь птицы. Но глаза я все-таки не открывал до тех пор, пока движение полностью не прекратилось.
Йес, я это сделал! Я сумел съехать, и теперь твердо стоял на ногах, не собираясь падать и уж, тем более, ломать себе шею. Что, съела?
Мне так понравился сноубординг, что я готов был целыми днями торчать на треке. И так осмелел и наловчился, что начал в полете подпрыгивать и слегка поворачиваться, и уже размечтался о куче сложнейших трюков, которым смогу научиться в самое ближайшее время.
Я теперь почти не бывал дома - вскакивал, едва рассвет окрашивал горы в нежно-розовый, безмерно этим удивляя маму, уверенную, что ее сын любитель поспать. Быстро завтракал и бежал на трек. Днем обычно перекусывал по-быстрому в таверне,
и снова взлетал в небеса на своей доске, и так до позднего вечера, возвращаясь домой обессиленный, но счастливый, в почти полной темноте.
3.46.4. Долорес.
Отпуск получился просто волшебным, несмотря на то, что мы с Хэнком практически не видели детей и очень-очень редко выползали из дома.
Я так мечтала о зимней прохладе и белом снеге, а в итоге оказалось, что нет в жизни ничего лучше объятий моего мужа.
Нет, время от времени мы все-таки обретали совесть и вылезали из постели, чтобы посмотреть, как Лея все увереннее держится на коньках,
и каким новым выкрутасам научился Миг.
Хотя этого последнего лучше бы я не видела, у меня сердце в пятки уходило, когда доска сына с визгом пролетала по скату трека, а он при этом хохотал, вертелся и подпрыгивал, едва не улетая (но все же каким-то чудом не улетая) в сугроб.
- Хэнк, он точно свернет себе шею, уговори его бросить эту проклятую доску, - тщетно взывала я к благоразумию мужа.
- Ерунда, - только отмахивался он. Хэнк явно гордился успехами Мигэля, и только еще больше его подзадоривал.
- Как мне здесь нравится, как нравится! - то и дело повторяла Лея, весело зачерпывая ладонями снег и подбрасывая его вверх. - Я люблю солнце и море, но снег... это нечто!
Как хорошо я ее понимала! То есть, нет, иногда я ее совсем не понимала, с сыном мне куда легче удавалось найти общий язык, а ведь с Леей мы так похожи!
Вот, например, здесь, среди дикой природы, нам постоянно попадались на глаза то олени, то еноты, то еще какая другая живность
И Лея, беспрерывно задиравшая и дразнившая Мига, постоянно умилялась и сюсюкала, глядя на всю эту живность. Как такое может уживаться в человеке? Мне не дано этого понять.
Я успокаивала себя, что это всего лишь переходный возраст, и он скоро пройдет, Лея превратится в нормальную уравновешенную девушку, о которой мы с Хэнком мечтаем. А если нет? Нет, нет, и нет, это всего лишь подростковые выверты! Я начинала вспоминать себя в ее возрасте и краснела от стыда. Боже, я ведь тоже периодически доставала свою бедную маму... Но, тем не менее, выросла и стала приличным человеком, разве нет?
- Милый, я ведь у тебя приличная, да? - ни секунды не сомневаясь в утвердительном ответе, апеллировала я к Хэнку.
- Нет, дорогая, - плотоядно облизнувшись, ответил мой развратный муж, разбивая все мои с таким трудом построенные умозаключения и надежды. - К моему счастью, нет.
- Ээээ... Ты это о чем?
- Ты у меня самая неприличная, и мне это оооочень нравится.
Упс...
- Ты сегодня такое вытворяла, ммм.... - жаркий шепот мне в ухо. - Я не прочь повторить.
И это называется, наконец-то вышли погулять с детьми!
- Бежим! - Хэнк схватил меня за руку и потащил в сторону дома, где мы оба в очередной раз забыли о приличиях.
И черт меня дери, мне это тоже нравилось!